Сладкие грезы разливались по крови ядом,
Томной истомой доводили до язвы уста.
Он оказался, когда очень нужен был, рядом.
И это причина вырвать ему глаза.

Сладкая горечь льется сиреневым цветом,
Мысли мои, только где-то в больших небесах.
Ты, напичканный чистым солнечным светом,
Ты, как всегда, только слезы стоят на глазах.

В минуту отчаянья или грубой испачканной злобы
Я разрываю и душу, и плоть на куски.
Скорчившись больно в секунды предсмертной истомы
Ты все такой же, лишь боль разъедает мозги.

Ненависть хлещет лицо необузданным ветром,
Слезы наполнены морем, болотной водой.
Острый кинжал, будто шип прям под трепетным сердцем,
Кровь в висках стучит страшно, как будто прибой.

Разорван на части в лучах ночной паутины,
Раздроблено сердце, и больше не хочется лжи,
И на губах легкий привкус болотной тины,
И счастье твое в тонкостенном бокале души.

Избитый, униженный, но все же преданно милый,
Ты тешишь себя тем, что надо давно бы забыть.
Твои вены гоняют кровь с невиданной силой,
Твои легкие дышат, стараясь продолжить жить.

Каждый вздох, как новая вечность, объятая в тленность,
Каждый исток, как безумный сумрак в глазах.
Твои руки откроют врата в бесконечность вселенной,
И ветер абсурда нежит перья в крылах.

Ты со мной, и, кажется, я тебя знаю.
Ты смеешься, кричишь, как ребенок толкаешь в живот.
Я и мог бы открыть тебе путь к бездонному краю,
Только губы немы и безжалостно стиснут рот.

Ты все хочешь простить и вернуть то, что больше не с нами,
Ты часами глядишь в яркий купол сомнительных грез.
Каждый день наводнен прекрасными, дерзкими снами,
Только сны не о нас и наполнены вихрями слез.

Они гложут тебя, и ласкают щеки как ветер,
И за каждым стоит по потоку несказанных слов.
Ты наверно хотел бы вернуться в бескрайнюю небыль
И наверно хотел бы вернуться в свой дом и свой кров.

И давно, как всегда, сердце душит притворное счастье
Оно вроде со мной, но кажется больше твое.
Твои веки опять накрывает больное ненастье,
И стакан за стаканом топит в нем что-то мое.

Одинокий как вечный скиталец и странник.
Твой оплот прекрасной большой любви
Так бессилен, что больше меня не ранит
И уж точно не дарит благое спасенье души.

Как больной или просто смешной сумасшедший,
Ты грозишься и плачешь как милое сердцу дитя.
И твой крик и глаза для меня еще что-то значат,
Только, что, я забыл и виной этому вовсе не я.

Пыфычка